Доктор Арнери сидел за столом, перед ним лежал листок бумаги и дорогая перьевая ручка. белого халата на ученом сейчас не было, ибо ни кромсать, ни пилить, ни вырезать он ничего не собирался. Просто составлял очередную формулу, для которой не требовалось сообщаться с врачебными инструментами. Формула местами походила на стихотворение, так, покрайней мере, казалось доктору. Сейчас в голове вместо обычной холодной логики еще терлась куча разных ненужных мыслей. и крутились почему-то давнишние строчки, которые раньше его забавляли, а теперь от них попросту мутило.
"Как из камня сделать пар...
Знает доктор наш - Гаспар!
Нет, здесь коэффициэнт не тот... совсем не тот, а вот так поставить - и можно получить взрывчатое вещество, сходное по составу с...
Как поймать лису за хвост...
Что же это за день-то такой,м?.. Не везет так не везет... Так, а если..."
- Черт, опять не то, - вслух равнодушно высказался врач, вставая из-за стола, методично складывая бумажку и убирая ее в ящик стола - свои расчеты он никогда не выкидывал. Времени было мало, его ожидал один из местных толстосумов, которого мучил цирроз печени. И скоро этот самый толстосум должен был скончаться, завещав нехилую сумму больнице и врачу лично - своему терапевту-ортопеду-психотерапевту и еще черт знает кому...  Гаспар хмыкнул. Спасителю, который продлил его жизнь на три года, на самом деле существенно ее укоротив.
- И сколько их еще таких - с катарактой левой пятки? - вздохнул Арнери.

- Согласен с Вами, но ветеринаром я пока становиться не планировал, - ответ из уст доктора прозвучал своеобразно - вроде бы спокойно, но... ну конечно, чересчур, слишком даже спокойно. Рука сама собой сжала набалдашник трости, так, что костяшки пальцев побелели.
А потом... потом появился еще какой-то образ. девушка... он ее не знал. Но... после улыбки... которая потом стала Котом... она подействовала как анестезия, а иначе мужчина бы просто рухнул в обморок или ушел, постаравшись выкинуть из головы то, что на самом деле было.
И самое жуткое - ему бы это удалось, ибо мозг человеческий не в состоянии запомнить всего и сразу, и выбрасывает то, что не нужно. А есть и такие люди. кто сам определяет, что помнить, что забыть. Гаспару попортили много крови его воспоминания, прежде чем он попал в разряд именно таких людей.
- Скажите пожалуйста, - вежливо спросил он, ни к кому в отдельности не обращаясь. - Вы, сударь ушастый, и юная барышня в глубине... зеркала... мой личный бред, или я не настолько привилегированная особа, чтобы удостаиваться персональной галлюцинации?
В детстве маленький Гаспар любил играть с зеркалами. По разному, а чаще всего - он с ними разговаривал. С тем, кто в них отражался. Почему-то мальчик никак не мог соотнести этого паренька, а затем - молодого субъекта на дне стеклянной поверхности с самим собой... тем более у того, в зеркале, почему-то его правый глаз был левым, а левый - правым, тоже самое обстояло и с руками. ногами, а значит - и с сердцем. Это пугало.

- Разумеется, интересно, юная барышня, - доктор слегка наклонил голову, всматриваясь в глубину зеркала. Лицо у него было маловыразительным, разве что оно являло собой маску, на которой запечатлелся слабый интерес к происходящему. Разумеется, на деле все было совсем не так. Заинтересованность в том, что сейчас случалось - а это именно случалось - била ключом и по голове. Но показывать свои истинные чувства Гаспар себя давно и прочно отучил... ну, или, говоря начистоту, попросту разучился со временем. Да и надобности как таковой в этом не возникало. - Таких галлюцинаций у меня еще не было - если Вы об этом, то совершенно правы. Ваше лицо кажется мне смутно знакомым, но я руку даю на отсечение - с головой все же повременю - что никогда не встречался с Вами раньше. Вы, леди, надо полагать, заодно с этим странным Котом? Он улыбается, а Вы смеетесь с одинаковым очарованием, - мужчина едва слышно хмыкнул. - А что касается моего чувства юмора - без него в нашей профессии вообще сложно. Особенные же шутники - патологоанатомы и практологи, но ни к тем, ни к другим, я - к счастью или к сожалению, - не отношусь.
Он понимал, что несет чушь, но почему-то останавливаться был не намерен. Тем более... казалось, что стоит пустить все на самотек - и решат за него, как было в прошлом уже не раз... что решат - непонятно. Но предоставлять эту возможность врач никому не собирался.

- Да, в далеком детстве я имел удовольствие слушать сказки, - улыбнулся краешком губ Арнери, как будто что-то припоминая. - Например, "Сказку про Можжевельник". Где злая мачеха отрубила пасынку голову крышкой сундука, в котором были красные-красные яблоки... - снова улыбка. Незаметная, совсем-совсем. - А потом сварила из него похлебку и скормила отцу мальчика. И чем больше тот ел, тем больше ему хотелось...
Он помолчал.
- А потом ее саму раздавило жерновами, - будничным тоном закончил ученый. - Вы что, пришли звать меня в сказку? М? И в какую же? Если в похожую, то я не склонен соглашаться. А вот если там есть...
Гаспар сам замер от странной и страшной мысли...
А что если там есть недостающий ингридиент? Что, если это и впрямь моя сказка, та, которая мне нужна?
- Говорите, что предлагаете, юная леди, и зачем Вам понадобился я, - отрезал он холодно.